Я тогда училась в десятом классе. Была зима, середина февраля. Помню, вечером пришла из школы, открыла дверь, и навстречу мне выкатилось черное лохматое чудо! Я закричала так, что щенок шарахнулся в сторону, упала на колени, схватила его в охапку и сказала, что никому не отдам. Когда увидели, что в родословной у него в графе «дата рождения» стоит 21 декабря - мой день рождения, стало ясно, что эту собаку я уже точно никому не отдам!
В общем, родители обещали оставить мне щенка, если в клубе нам выделят второго - для родственников. И я поехала в клуб. Секцией пуделей тогда руководила Риветта Владимировна с мужем (фамилию, естественно, не помню), они еще в 90-х работали в клубе, а потом отошли от дел и вообще исчезли с горизонта. Не помню, что я ей говорила, как убеждала, наверное, плакала, но они пошли мне навстречу и выделили вне очереди второго щенка. Вот так у меня появилась Груня - Аграфена, Агриппина Дормидондовна, лучшая собака в мире!
Лучшей она была, конечно, для меня, а так-то - вполне очхоровская собака. Мне даже предлагали отправить родственникам именно ее, а себе оставить ту, вторую, у которой родители имели класс «Элита». Но я уже не могла отказаться от Груньки. Отцом ее был привозной москвич по кличке Грей. С ним тогда перевязали чуть не всех свердловских сук. Но породы он не улучшил - щенков давал растянутых и, в большинстве своем, прямоногих. Мать - не помню. Зато в дедах был Блекки-Блям, пудель известного писателя Бориса Рябинина. Мы, свердловские собачники семидесятых, выросли на его книжках. С «дедушкой» нам довелось как-то случайно столкнуться на трамвайной остановке - это была единственная встреча и с собакой, и с писателем.:)))))
|